Мемориальная плита в деревне Березово

В ночь на 28 декабря дивизия переправилась через реку Оку в районе Сныково и форсированным маршем выводилась в район Березово, Долбилово, после чего ударом в юго-восточном направлении должна была наступать на город Белев.
Передовые части дивизии встретили и разгромили ряд опорных пун­ктов противника. Жесткий бой развернулся за Березово. где нужно было перерезать железную дорогу Белев-Козельск. Бой закончился победой, но 1105-й полк понес значительные потери. В этом бою геройски пал командир полка майор Николай Алексеевич Науменко. Молодой, энергичный, отчаянно смелый, он после ранения на Дону подполковника Анциферова пришел в полк с должности начальника химической службы дивизии, су­мел провести ряд боев и несомненно был бы отличным командиром пол­ка, если бы не преждевременная гибель от осколка артснаряда. Полк принял майор М.А.Зарубин.
Ко времени подхода к Белеву 10-я армия, на правом фланге которой действовала 328-я стрелковая дивизия, добилась значительных успехов. Стремительно наступая, армия во взаимодействии с Первым гвардейс­ким кавалерийским корпусом обеспечила широкий прорыв вражеской обороны на рубеже реки Оки. достигший 100 километров.
Ночь на 30 декабря была ясная, звездная. Мороз крепчал и достигал 25 градусов, в лицо дула поземка, в лунном свете серебрились снежинки. Деревья потрескивали от ледяной стужи. Проваливаясь по пояс в снегу, бойцы упорно шли вперед. Небритая щетина бород и усов заиндевела, над колоннами струился пар от дыхания сотен людей, Лошади, с огром­ными усилиями тащившие пушки, минометы, были белыми от инея.
"Раз, два, взяли, еще взяли!" -- слышалась приглушенная команда. Это бойцы вытаскивали лошадей, увязавших по брюхо в глубоком снегу, в овражках.
Пятнадцатикилометровый переход был осуществлен блестяще, ма­невр оказался для противника совершенно внезапным. 328-я стрелковая дивизия, пройдя в стужу по глубокому снегу 15 км, атаковала противника в д. Карачево и захватила здесь штаб 12-го полка 31-й пехотной дивизии со всеми документами, погруженными на три автомашины. Снова, как и в Гремячем, на улицах села валялись трупы гитлеровцев, стоит исправная техника, на снегу россыпь бумаг разгромленного штаба. Не задержива­ясь, дивизия успешно двигалась к западной окраине Белева14.
Повернув обратно, 1103-й и 1105-й полки двинулись на Белев с запа­да. Противник опомнился, бросив против наступающих авиацию. На бреющем полете юнкерсы и мессершмидты свинцовым дождем полива­ли наши войска, однако полки упорно двигались вперед. К вечеру 30 де­кабря, наступая через станцию Ишутино, части дивизии заняли Ганьшино. Разведывательные группы прорвались уже на окраину Белева. 1103-й полк, наступая вдоль шоссе, по пути заняв несколько деревень, овладел стан­цией Ишутино, затем подошел к Белеву с запада. Батальон, в котором была пулеметная рота Кочанова, оказался против железнодорожного депо станции Белева. В коротком бою в районе вокзала часть немцев была уничтожена. Теперь предстояло атаковать сам город. Наступление нача­лось за час до рассвета с тем, чтобы использовать темноту.Из-за внезап­ности и быстроты выхода к Белеву с северо-запада, противник не успел перестроить свою оборону в сторону левого фланга.
Правда, железнодорожная станция Белев была укреплена сильно. Про­тивник дрогнул и стал отступать к центру Белева, оказывая упорное со­противление.
Весь день велись упорные бои. Наши войска дрались умело и муже­ственно... Смело атаковали противника воины 1103-го полка во главе с командиром майором М.Г.Клочковым и комиссаром политруком Ф.И. Позолотиным.
Разумная инициатива помогла наступлению. Помощник начальника политотдела дивизии по комсомолу политрук Д.И.Загребин заметил, что нашему продвижению мешает стрельба с чердака одного из домов. Он взял с собой бойца и обошел дом сзади. Смельчаки влезли на чердак и уничтожили засевших там двух офицеров15.
Смертью героя погиб в бою за г. Белев красноармеец-автоматчик ком­сомолец Смирнов, своей грудью прикрывший политрука Д.И.Загребина.
Подразделения 1105-го полка прижали противника к реке. На ули­цах города шли ожесточенные схватки за каждый дом. Особенно упор­но враг сопротивлялся на улице Ленина. А из здания райисполкома удалось выбить гитлеровцев только огнем пушек полковых батарей, которые были поставлены на открытые позиции. При этом отличился расчет командира И.Торопова. В бою за город Белев отличился белевец лейтенант И.И. Кочанов, командир пулеметной роты 1-го батальо­на 1103-го стрелкового полка, который огнем пулеметов своей роты умело уничтожал огневые точки противника, ослабляя его сопротив­ление. Сам он лично, когда вышел из строя пулеметчик, огнем из пуле­мета уничтожил около десятка солдат противника. Подразделения двинулись вперед, к центру города.К концу боев за город на его улицах, особенно в центральной части, было много убитых врагов: число их превышало 500. В городе были взяты большие трофеи, большие за­пасы боеприпасов, горючего, склады с продовольствием.
Город взят совместными, хорошо согласованными усилиями 328-й, 330-й и 322-й стрелковых дивизий16. В поспешном бегстве в полосе ди­визий противник оставил в Белеве полтора вагона снарядов, свыше 1000 винтовок, 19 различных пушек, 25 станковых пулеметов. 70 автомашин. 50 мотоциклов. 300 годных велосипедов. 300 противогазов, 100 седел и другое имущество.Кроме того противник оставил два склада с мукой и три с зерном17 .
Бои за Белев были самими ожесточенными из тех, что до сих пор вела 10-я армия. Мужество и воинская дисциплина наших бойцов и здесь, под Белевым, были выше всяких похвал. В стужу, когда морозы доходили до 30 градусов, и в метель они долгими часами выдерживали огонь против­ника на ледовом покрове Оки или на береговой кромке застьвшей земли, а потом поднимались в атаку18.
Новый год бойцы встретили в освобожденном городе. Кое-где вид­нелись рыжие языки пламени на пожарищах, да черные оконные проемы зданий зияли мрачной пустотой.
Усталые до предела, но довольные успешным боем, бойцы размести­лись в пустых и холодных коробках зданий.В Белеве дивизия вышла в резерв армии, приводила себя в порядок, готовилась к приему пополне­ния. 1103-му полку было приказано обеспечить оборону Белева и уничто­жение остатков противника в пригороде. Командир полка майор М.Г.Клочков стал первым начальником гарнизона города Белева. http://samlib.ru/a/arhirow_m_f/kuzmenko.shtml

31 декабря 1941 года еще до рассвета началось наступление наших войск на Белёв. Удар наносился по северной части города, с запада по станции и привокзальным улицам, на кирпичный завод. К раннему утру наши войска уже овладели железнодорожной станцией и освободили северную и северо-западную окраины города. Начались уличные бои. Шла энергичная стрельба из различных видов оружия. Около здания райвоенкомата была установлена пушка, и артиллеристы вели огонь по врагу вдоль улицы К. Маркса. На колокольне Покровской церкви был установлен вражеский пулемет, имевший большой сектор обстрела. Метким огнем этой пушки огневая точка была подавлена. Следы разорвавшегося снаряда и сейчас еще отлично видны на колокольне.
На улице Каляева противники дрались на совсем близком расстоянии. Судя по двум убитым, немец убегал от преследования нашего офицера, пытаясь скрыться во дворе райпо, но пуля пистолета догнала его в воротах и попала в затылок навылет. Однако и нашему офицеру эта победа стоила жизни. А на улице С. Перовской наши артиллеристы установили пушку – сорокапятку и били из нее по отступающим немцам в направлении Прохоровского моста и сожженного во время нашего отступления в октябре сушильного завода прямой наводкой. Вскоре раздался сильнейший взрыв. В нашей квартире на кухне даже открылась дверь – это отступающие немцы взорвали Сабининский мост.
К вечеру все стихло. Люди вышли на улицы. Много народу, горожан и военных, собралось возле сожженной почты (ныне швейная фабрика) и сожженного воинского штаба. Откуда-то появилась гармонь, начали петь, танцевать, кататься на только что захваченных трофейных велосипедах. Ликование было всеобщим.
На следующее утро моя мать напекла много хлеба, наварила щей, картофеля, достала квашеную капусту и кормила от души все новых и новых бойцов, приходивших в наш дом, в нашу квартиру. Это был большой-большой праздник для всех нас – жителей Белёва».
В эти дни корпус генерала Белова взял Козельск, а 50-я армия Калугу. Путь на Сухиничи для 10-й армии оказался свободным. Угроза флангов была устранена.

После боя обещали отдых. Но не успели похоронить убитых, прибыл комбат. Приказал построить роту. Из-под шапки, сидевшей высоко и нелепо, белела полоска бинта. Сказал:
– Товарищи красноармейцы! Вы с честью оправдали звание бойцов третьей роты отдельного лыжного батальона! Объявляю всем благодарность! Отличившиеся будут отмечены особо! Старший лейтенант Чернокутов, срочно подать списки начальнику штаба батальона! Вольно! Разойдись!
Разошлись. Некоторые, кто пошустрей, тут же пошли искать пристанища где-нибудь в невыстуженной хате, чтобы просушиться и погреться, а если повезет, и поспать часок-другой.
Вскоре прибыл старшина роты и начал по списку выдавать награды от командира батальона особо отличившимся – по пачке махорки на брата.
Эту наградную махорку, как вскоре выяснилось, захватили тут же, в немецких грузовиках, замаскированных между сенными сараями. Награде радовались. Ведь махорка могла бы попасть в руки полковых или дивизионных интендантов. И тогда трофей растворился бы в тыловых складах и вряд ли лыжной роте старшего лейтенанта Чернокутова досталось курева в таком изрядном количестве.
Из разведгруппы лейтенанта Пояркова махорку получили все.
Сержант Гречкин взял свою пачку, но не уходил.
– Ты чего? – поторопил его старшина Печников.
– Давай еще две.
– Каких – две? Все ваши вон получили.
– Не все. Давай еще на четверых – по полпачки на саван. Старшина Печников задумался и молча, не глядя на сержанта, сунул ему еще две пачки.
Сержант разорвал обе пачки, ссыпал табак в рукавицу и сказал:
– Подходи, братва, по щепотке – за наших товарищей…
Молча скручивали цигарки, закуривали, задумчиво дымили.
– Оно так, – сказал кто-то, – сегодня их, а завтра…
Поярков не курил. Положил свою пачку в полевую сумку.
– Товарищ лейтенант, вы же не курите, – кивнул самокруткой Прохоров из саперной команды. Он во взводе все замечал, все ставил на учет, не пропускал случая доглядеть и за командиром. Натура.
– А тебе чего, Прохор? Мало, что ли, пачки на рыло? – тут же толкнул его в плечо пулеметчик Климантов.
– Пошел ты, – огрызнулся Прохоров. Затянулся и, косясь на пулеметчика, сказал: – Вроде и трофейную пользуем, а вроде и свою. А?
– Какая ж это трофейная? – тут же заговорили бойцы.
– Своя, родёмая.
– Моршаночка…
– А я и говорю, – повел дальше Прохоров. – Махорка – как баба. Сегодня твоя, а завтра под немца подпала. Он ее пользует, как свою. Завтра мы ее отбили – и опять она, милая, наша…
Сильный удар в лицо опрокинул Прохорова. Полетели в снег, как отпавшие крылья, винтовка бойца, каска, «сидор», который он временно зачем-то держал под мышкой.
Поярков отвернулся. По уставу он, как командир взвода, непосредственный начальник этих бойцов, должен вмешаться, прекратить конфликт, разобраться, а потом доложить командиру роты о происшествии для последующего наказания виновного.
Сержант Гречкин подошел, нагнулся к Прохорову и сказал:
– Что ты, Прохор, за вошь такая? Корявая…
Семья пулеметчика Климантова осталась на оккупированной территории, где-то под Ярцевом Смоленской области. Жена, двое детей, отец, мать, младшая сестра.
Сейчас пойдет жаловаться ротному, подумал Поярков, наблюдая за тем, как Прохоров встает, как потом долго отряхивает шинель и собирает в снегу свое добро. Но не пошел. С ухмылкой повел вокруг себя торжествующим взглядом, утер разбитый рот, сплюнул кровянку и отвернулся. Чувствует себя победителем. Что и говорить – натура.
Поспать им не пришлось. Хорошо хоть покормили.
Ротный спросил:
– Поярков, вы выяснили, кто у вас кашляет?
– Выяснил.
– Кто?
– Я.
Через полчаса рота уже шла по краю поля, обходя стороной деревню – очередной опорный пункт немцев.
Ротный посмотрел в бинокль. Сказал:
– Кажется, их там нет.
Перед маршем старший лейтенант Чернокутов собрал взводных и поставил задачу. Указал на карте перекрестье дорог северо-западнее населенного пункта Пустошки:
– Приказано занять позицию вот здесь и контролировать узел дорог до подхода основных сил. На карте обозначено отдельностоящее строение. Нам придано усиление – пулеметный взвод, два тяжелых пулемета на санях и два миномета. Больные во взводах есть? – И Чернокутов посмотрел на Пояркова.
– Никак нет, – вразнобой ответили лейтенанты.
Отдельностоящим строением оказались руины церкви. Даже снег не мог спрятать многочисленных примет и знаков того, что церковь раздолбила тяжелая артиллерия. И все же трапезная стояла. Она молчаливо оскалила в небо широченный пролом. Крыша с обугленными стропилами и ржавыми кусками кровельной жести каким-то чудом еще держались. Руины как будто ждали новых напастей, чтобы рухнуть окончательно и сровняться с землей.
Колокольня была снесена только наполовину. Там Чернокутов сразу приказал устроить наблюдательный пункт и установить один из пулеметов. Лестница на колокольню сгорела и обвалилась, так что лезть пришлось по бревну, подставленному к стене. На веревках затащили разобранный «максим» и коробки с лентами.
Бойцы нарубили жердей и сколотили лестницу. Теперь на колокольню можно было попасть за полминуты. И так же быстро покинуть продутую ветрами площадку с выщербленными обледенелыми кирпичами. На деревянном настиле валялись маузеровские гильзы. По всей вероятности, здесь совсем недавно находилась огневая точка немецкого МГ. Гильз было насыпано много.
http://www.kniga.com/books/preview_txt.asp?sku=ebooks341907