1942-й — переломный. Борьба за стратегическую инициативу: нереализованные надежды (ч.4))

Оборона города продолжалась с 30 октября 1941 по 4 июля 1942 г. После того как осенью 1941 г. немецкие войска ворвались в Крым, они бросили на захват Севастополя основные силы 11-й армии генерала Э. Манштейна. Еще 4 ноября был создан Севастопольский оборонительный район (СОР), в который вошли войска Приморской армии, морские, сухопутные и авиационные части Черноморского флота (ЧФ). Командующим СОР был назначен командующий ЧФ вице-адмирал Ф. С. Октябрьский, его заместителем по сухопутной обороне — генерал-майор И. Е. Петров. Более 15 тыс. севастопольцев добровольно вступили в народное ополчение и были направлены на пополнение воинских частей. Огневую поддержку войск береговых батарей осуществляли также корабли ЧФ.

В конце мая 1942 г. положение осажденного Севастополя стало критическим. Немецкое командование решило воспользоваться благоприятно складывающейся обстановкой в Крыму и организовать новое мощное наступление на главную базу Черноморского флота. Судьба города была практически предрешена. После многодневных интенсивных налётов авиации и артиллерийских обстрелов 7 июня 1942 г. немцы предприняли 3-й по счету штурм Севастополя. К концу июня силы защитников города истощились до предела, заканчивались боеприпасы. Противник господствовал в воздухе, подтягивал резервы и продолжал почти беспрерывные атаки. 29 июня немцы ворвались в городскую черту. 30 июня развернулись ожесточенные бои за Малахов курган, доминировавший над бухтой. По указанию Ставки ВГК остатки войск, оборонявших Севастополь, должны были эвакуироваться в Новороссийск. Но к 1 июля противник блокировал СОР с моря и держал под огнем все близлежащее побережье. В этих условиях эвакуировать удалось лишь незначительную часть защитников города. По информации Генштаба РККА 4 июля 1942 г. на побережье под Севастополем было еще много отдельных групп бойцов и командиров, продолжающих оказывать сопротивление врагу. Для их эвакуации было приказано посылать мелкие суда и морские самолеты. Из-за огня противника людей могли принимать на борт лишь в 500–1000 м от берега. Советские войска понесли большие потери. По отечественным данным, безвозвратные потери войск СОР с 30 октября 1941 г. по 4 июля 1942 г. составили более 156 тыс. человек (убитыми, пленными и пропавшими без вести). Немцы и их союзники в ходе осады и штурма Севастополя также понесли огромные потери — до 300 тыс. убитыми и ранеными.

Оборона города продолжалась 250 дней и стала символом массового мужества и героизма советских воинов. Она сковала крупные силы противника на южном фланге советско-германского фронта, которые в противном случае могли быть использованы на одном из решающих участков германского наступления летом 1942 года[39]. Однако германское командование смогло высвободить после падения Севастополя значительные силы 11-й армии Манштейна, которые затем были переброшены на север для захвата Ленинграда. Падение города стало и тяжелым моральным ударом для Красной Армии и всего советского народа. 

Катастрофа под Харьковом

Как уже упоминалось выше, на мартовском 1942 года совещании в Кремле было решено провести серию частных наступательных операций на различных участках советско-германского фронта, что явно не соответствовало возможностям РККА. Следует отметить, что инициатива некоторых операций исходила не только от Верховного, но и от командования объединениями. В том числе, Военный совет Юго-Западного направления (Главнокомандующий ЮЗН, командующий Юго-Западным фронтом маршал С. К. Тимошенко, член военного совета Н. С. Хрущев, начальник штаба генерал-лейтенант И. Х. Баграмян) в конце марта 1942 г. предложил Ставке ВГК провести наступательную операцию на их направлении с целью разгрома противостоящих сил противника и последующего выхода Красной Армии на линию Гомель, Киев, Черкассы, Первомайск, Николаев.

Для проведения операции командование ЮЗН попросило у Ставки дополнительные силы и средства. Генеральный штаб, рассмотрев это предложение, доложил И. В. Сталину о своем несогласии и невозможности проведения крупной наступательной операции на юге весной 1942 г. Ставка ВГК, не располагая в этот период достаточными резервами, согласилась с мнением Генерального штаба. Однако военному совету ЮЗН все же удалось настоять на проведении частной наступательной операции с целью освобождения Харькова и создания условий для последующего наступления в районе Донбасса. Согласно замыслу операции, предусматривалось нанесение двух ударов по сходящимся направлениям: одного — из района южнее Волчанска, другого — с Барвенковского выступа в общем направлении на Харьков.

Командование группы армий «Юг» (главнокомандующий генерал-фельдмаршал фон Бок) также готовилось к операции под кодовым названием «Фридерикус-1» с целью ликвидации Барвенковского выступа, который создавал угрозу немецким войскам, действовавшим под Харьковом и в Донбассе. Немецкий план состоял в том, чтобы встречными ударами 6-й полевой армии (командующий генерал армии Ф. Паулюс) из Балаклеи и армейской группы (командующий генерал П. фон Клейст) в составе двух армий (1-я танковая и 17-я полевая армии) из района Славянска и Краматорска в общем направлении на Изюм окружить и уничтожить советские войска в этом выступе, затем захватить плацдарм в районе Изюма для развития наступления в направлениях Кавказа и Сталинграда. Начало операции намечалось на 17 мая 1942 г. При этом, советские планы не были для немцев секретом, так еще 22 апреля 1942 г. из-за ошибки пилота к ним в плен попал командующий 48-й армии Брянского фронта генерал-майор А. Г. Самохин, имея при себе директиву Ставки ВГК и оперативную карту с планом Харьковской наступательной операции.

Начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников, учитывая рискованность наступления из оперативного мешка, каким являлся Барвенковский выступ для войск Юго-Западного и Южного фронтов, вновь предложил воздержаться от проведения операции. Однако военный совет ЮЗН продолжал настаивать на ее проведении. Мнение Верховного главнокомандующего И. В. Сталина склонилось в пользу проведения операции, и Ставка дала на нее добро. Начало операции было назначено на 12 мая 1942 г.

Таким образом, к наступательным действиям готовились обе стороны. От исхода предстоявшего сражения зависело дальнейшее развитие летне-осенней кампании 1942 г. на южном крыле советско-германского фронта.

Наступление войск Юго-Западного фронта (ЮЗФ) началось, как и планировалось, 12.05.1942 г. Южный фронт имел задачу оборонять занимаемые рубежи в целях обеспечения наступления ЮЗФ, при этом достаточных сил для создания прочной обороны он не имел. За первые три дня ударные группировки прорвали немецкую оборону в полосе до 50 км каждая и продвинулись из района Волчанска на 18– 25 км, а от Барвенковского выступа на 25–30 км, поставив в тяжелое положение 6-ю полевую армию вермахта. Однако противник, несколько изменив первоначальный план действий, 17 мая 1942 г. также перешел в наступление. Войска генерала фон Клейста нанесли мощные удары севернее Славянска и южнее Барвенково по слабо подготовленной в инженерном отношении обороне 9-й армии Южного фронта. Уже в первый день ее оборона была прорвана.

Командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский предпринял попытку организовать контрудар и восстановить положение, однако противнику удалось авиа-ударами нарушить связь и управление войсками. Обстановка требовала немедленного прекращения Харьковской операции. Вечером 17.05.1942 г. исполняющий обязанности начальника Генерального штаба генерал-полковник А. М. Василевский доложил И. В. Сталину о критической обстановке на Южном фронте и предложил прекратить наступление, а часть высвободившихся войск Юго-Западного фронта использовать для ликвидации прорыва противника. Иного способа исправить положение не было, поскольку Ставка в этом районе резервами не располагала.

Сталин и командование Юго-Западного направления находились в смятении. Однако они явно недооценивали сложившуюся ситуацию и считали возможным продолжение харьковской операции. Пытаясь одновременно предотвратить худшие последствия немецкого прорыва, в 16:00 17 мая штаб Тимошенко предписал: «В целях отражения наступления противника, предпринятого на участке 9 А: Передать в оперативное подчинение командующего Южным фронтом 2-й кавкорпус (38, 62, 70 кд)…

1. Для разгрома группы противника, наступающей на Барвенково с юга, организовать и нанести с рассвета 18.05.42 контрудар силами 2 КК и 14-й гв. сд… во фланг и тыл прорвавшейся группы противника… Одновременно стрелковому полку 333 сд со средствами удерживать за собой Барвенково, не допуская прорыва танков и мотопехоты противника на север.

2. Разгром группы противника, наступающей из района Славянск против левого фланга 9 А, организовать силами 5 КК, 12 и 121 тбр и 333 сд.

3. Не менее одной кавдивизии иметь в резерве командующего в районе Барвенково. Одновременно немедленно начать переброску в район Барвенково одной стрелковой дивизии и одной танковой бригады из 37-й армии»[40].

Но ситуация под Барвенково и Славянском ухудшалась с каждым часом. В десять часов вечера 18 мая 1942 г. командующий Юго-Западным направлением маршал С. К. Тимошенко, член Военного совета Н. С. Хрущев и начальник штаба И. Х. Баграмян констатировали: «С утра 17.05 противник, отбросив 9 А Южного фронта, прорвался отдельными танковыми группами в направлении Славянск, Изюм, Андреевка, Барвенково». Мероприятия по ликвидации прорыва должного результата не дали. В связи с этим, руководство ЮЗН решило срочно изыскать виновника приближавшейся трагедии, которым стал командующий 9-й армией. «Вместо того, — отмечалось в боевом приказе Тимошенко, Хрущева и Баграмяна, — чтобы использовать имеющиеся резервы, не допустить распространение танков противника к переправам на р. Сев. Донец, организовать взаимодействие дивизий и ликвидировать прорыв, командующий 9 А генерал-майор Харитонов бросил на произвол судьбы свои войска и трусливо сбежал в Изюм. Благодаря этому уже к полудню 18.05 противник слабыми силами вышел на южный берег р. Сев. Донец на участке Богородичное, Пришиб и отдельными группами танков подошел к южной части Изюм».

Досталось в приказе и командующему Южным фронтом генерал-лейтенанту Р. Я. Малиновскому, который со своим штабом «не проявили достаточной энергии и решительности для восстановления утерянного управления войск, и до сего времени руководство боевыми действиями армии (9-й армии) доверяется обанкротившемуся в бою генералу Харитонову». Дальнейшие указания были жесткими: «Харитонова от командования отстранить и предать суду Военного трибунала», а Малиновскому самому принять руководство 9-й армией и отсечь прорвавшегося в наш тыл врага[41].

Генерал Ф. М. Харитонов осужден тогда не был и воевал дальше. Верховному командованию было ясно, что причина немецкого успеха коренится не в его командовании, а в общей переоценке наших сил и возможностей на харьковском направлении и допущенных ошибках стратегического масштаба[42].

Обстановка на Барвенковском выступе 18 мая 1942 г. стала критической, однако Ставка опять отклонила предложение Генштаба о прекращении наступления. Только вечером 19 мая, когда угроза окружения советских войск стала более чем очевидной, маршал Тимошенко отдал приказ войскам ЮЗФ перейти к обороне, а основную часть войск 6-й армии и два танковых корпуса использовать для разгрома прорвавшегося в их тыл противника. Но это решение было принято слишком поздно. Стремительным продвижением своих танковых и моторизованных соединений противник сорвал сосредоточение советских частей на участке прорыва и вынудил их вступать в бой разрозненно, без авиационной и артиллерийской поддержки.

23 мая 1942 г. армейская группа генерала Клейста, наступавшая из-под Краматорска, соединилась в районе Балаклеи с частями 6-й полевой армии Паулюса, наносившей удар с севера. Пути отхода на восток частям Красной Армии, действовавшим на Барвенковском выступе, были отрезаны. Руководство окруженной группировкой было возложено на заместителя командующего ЮЗФ генерал-лейтенанта Ф. Я. Костенко. Окруженная группировка вела тяжелые бои с 24 по 29 мая. Попытка командования Юго-Западным направлением деблокировать окруженные соединения удалась лишь частично. По советским данным, наши войска потеряли безвозвратно под Харьковом 170 тыс. чел. Погибли многие видные военачальники — генералы Ф. Костенко, А. Городнянский, К. Подлас.

Харьковская катастрофа резко ухудшило обстановку на всем южном крыле советско-германского фронта. Поражение Красной Армии предопределило овладение вермахтом стратегической инициативой и облегчило начало 28 июня 1942 г. немецкого генерального наступления на юго-западном направлении. В результате тяжелых и неудачных оборонительных боев, войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов отступили на 100–400 км, а германские войска нацелились на Сталинград и Кавказ[43].

Несмотря на накопленные в предыдущие месяцы стратегические резервы (Действующая армия состояла из 54 общевойсковых армий, одной танковой армии и двух оперативных групп)[44]советские войска были серьезно ослаблены, что предопределило дальнейший неудачный ход боевых действий на юге России.

Германский натиск на Юго-Западный фронт и левое крыло Брянского фронта возобновился практически сразу же. Группа армий «Юг» стремилась использовать создавшиеся выгодные условия и нанесла в начале июня новые удары восточнее Харькова. Как это ни покажется странным, советские войска после столь тяжелых потерь в мае 1942 г. обладали еще значительным количественным превосходством над германскими частями на южном крыле Восточного фронта: 1700 тыс. советских солдат противостояло 900 тыс. немецких. Однако потери Красной Армии продолжали расти, а группа армий «Юг» получала новые подкрепления. По этой причине Сталин был вынужден начать переброску с Дальнего Востока дополнительных резервных сил (до 10–12 дивизий), чтобы закрыть образовавшуюся в обороне брешь.

Уже 10 июня 1942 г. ожесточенные бои разгорелись в направлениях на Волчанск, Чугуев, Купянск. Командующий ЮЗФ маршал С. К. Тимошенко, член Военного совета Н. С. Хрущев и начальник штаба И. Х. Баграмян отправляли донесения на имя самого Сталина. Последний лично следил за обстановкой на обозначившимся теперь самом опасном направлении гигантского фронта. Удары по стыкам советских 21-й, 28-й и 38-й армий наносились крупными пехотными и моторизованными силами группы армий «Юг», при поддержке нескольких сотен танков и подавляющем превосходстве в воздухе. Наши войска не выдержали и начали отход. 11 июня командование Юго-Западным фронтом адресовало Сталину нервное послание, констатирующее полное бессилие советской авиации и вытекающих из этого последствиях: «В начавшемся наступлении на Купянском направлении противник применяет на поле боя и в ближайшем тылу наших войск свою авиацию массированно, имея в воздухе почти постоянно две–три группы бомбардировщиков, плотно прикрытых истребителями. Самолетов в каждой группе доходит до 70–100 единиц… В настоящее время мы располагаем только 200 исправными дневными боевыми самолетами. При тройном превосходстве противник господствует в воздухе и, летая на средних и низких высотах, бомбит и почти безнаказанно расстреливает наши боевые порядки и танки. Это обстоятельство резко снижает боевую эффективность применения наших танков и снижает боевую стойкость нашей пехоты. Учитывая, что противник стянул на харьковское направление основную массу своих танковых войск (3, 23, 14, 18 тд и 60 мд) и значительное количество самолетов и ищет на этом направлении основного решения своего летнего наступления, мы настоятельно просим Вас увеличить общее количество боевых самолетов ВВС ЮЗФ до 500 единиц». Большую часть из них Тимошенко и его штаб просили перебросить «за счет временной придачи с других фронтов», но только так, за счет «уравновешивания сил в воздухе», возможно было «гарантировать разгром противника»[45].

Однако переломить в свое пользу ситуацию в воздухе и на земле Юго-Западного фронту не удалось. Контрудары 38-й армии смогли лишь задержать, но не остановить части вермахта. 11–12 июня советские войска под давлением противника отводились на восточный берег р. Сев. Донец. В полосе 28-й армии танки врага устремились к н.п. Вел. Бурлук. В воздухе одновременно находилось 150–200 вражеских самолетов. Тимошенко заключал: «По-прежнему, главной силой врага, снижающей эффективность нашей обороны и контрудары наших танковых соединений, является авиация»[46].

До конца июня 1942 г. войска Юго-Западного фронта вели то затухающие, то разгорающиеся с новой силой бои с мощными подвижными соединениями группы армий «Юг». Противник, захватив Вел. Бурлук, ворвавшись в Купянск, вышел к 23 июня к р. Оскол. Советские 38-я армия и правый фланг 9-й армий «с целью сохранения живой силы, материальной части и создания прочной обороны» по приказу Военного совета ЮЗФ были отведены на восточный берег Оскола[47].

Германское командование не прекращало давления на Юго-Западный фронт, но было понятно, что это только прелюдия к генеральному наступлению, подготовка к которому вступило в конце июня 1942 г. в завершающую стадию. Первоначально операция «Блау» была назначена на 23 июня. Но в связи с ожесточенными боями под Севастополем, срок был перенесен на 28 июня. К востоку от Курска были сосредоточены 2-я и 4-я танковая и 2-я венгерская армии, под общим командованием генерала Вейхса, которые и перешли 28 июня в наступление. Немцы нанесли новые, более мощные удары, которые теперь следовали один за другим без передышки. Вечером 1 июля части вермахта смогли захватить плацдармы на восточном берегу р. Оскол, прорвав оборону 28-й советской армии. Контрудары 23-го и 13-го танковых корпусов Юго-Западного фронта большого успеха не имели[48]. Тем временем 4-я германская танковая армия быстрыми темпами выходила к р. Дон в районе Воронежа. Потери Красной Армии продолжали расти. Немецкое командование в начале июля приняло решение начать операцию «Клаузевиц». Ее цель — глубокий охват Юго-Западного фронта и выход немецких сил на оперативный простор. 4 июля развернулись жестокие бои на подступах, а затем и в самом Воронеже. Советское командование срочно перебросила к городу 5-ю танковую армию генерала А. Лизюкова. Отчаянные атаки советских танкистов вынудили немцев увязнуть в боях за городские кварталы. Вскоре Гитлер приказал повернуть часть сил Вейхса к юго-востоку и продолжать наступление навстречу 6-й армии Паулюса, перешедшей в наступление 30 июня. 7 июля группа армий «Юг», насчитывавшая теперь около 1,2 млн чел., была разделена на две примерно равные части: группы «Б» и «А» под командованием фельдмаршалов Ф. Бока и В. Листа, которые должны были нанести встречные удары со стороны Воронежа (группа «Б») и со стороны Славянска (группа «А»). Группа армий «Б», включавшую в себя 4-ю танковую, 6-ю и 2-ю армии, 8-ю итальянскую армию и 2-ю венгерскую армию возглавил фельдмаршал фон Бок. В группу армий «А» (фельдмаршал В. Лист) входили 1-я танковая армия и армейская группа Р. Руоффа (17-я немецкая и 3-я румынская армия)[49].

После прорыва к Воронежу 4-я танковая армия начала стремительное продвижение на юг вдоль Дона во фланг и тыл Юго-Западного и Южного фронтов. Советские войска начали быстрый отход. Силы 38-й и 9-й армий и ряд других соединений в середине июля оказались фактически в кольце немецких войск в районе Миллерово.

Почему же немцам вновь удалось, так же, как и летом 1941 г., стремительно продвинуться вперед, окружить и в значительной мере обескровить крупные воинские формирования РККА, обладавшие большей численностью, чем собственно германские ударные соединения? Ответ неоднозначен. Во-первых, германская сторона превосходила советскую в подвижности, а, следовательно, имела преимущество в выборе участка прорыва. Соединения вермахта могли неожиданно ударить в том месте, где их совсем не ждали. Во-вторых, немецкие командиры еще превосходили советских военачальников в тактике ведения боевых действий. В третьих, массированное и безнаказанное использование врагом авиации на поле боя часто дезорганизовывало советские войска, снижало эффективность их контрударов до нулевой отметки. И, наконец, в Красной Армии еще силен был страх перед германской наступательной машиной. Зимой 1941–1942 г. этот страх, казалось, остался позади, но весенние неудачи вновь снизили боевой дух советских бойцов. История повторялась, и германские самолеты, как и летом 1941 года, нависали над головами отходящих советских колонн. Еще требовалось время, чтобы перебороть отступательный синдром. Неудачи в Крыму и под Харьковом отнюдь не способствовали этому процессу. Напротив, германские солдаты, казалось, снова убедились в своем превосходстве над противником.

23 июля Юго-Западный фронт, отступавший в Большой излучине Дона, был переименован в Сталинградский. Командующим фронта был назначен вначале С. К. Тимошенко, но вскоре руководство объединением было возложено на генерала В. Н. Гордова. 28-я, 38-я, 9-я и 57-я армии Юго-Западного фронта передавались в состав Южного фронта.