1942-й — переломный. Борьба за стратегическую инициативу: нереализованные надежды (ч.6)

Что касается военно-политического руководства союзников СССР, то с середины 1942 г. они с неослабевающим вниманием следили за гигантской битвой, развернувшейся на юге России. И хотя в Лондоне и Вашингтоне теперь более оптимистично смотрели на возможности сопротивления русских, чем в прошлом году, учитывали возросший военно-экономический потенциал СССР и информацию о характере местности на кавказском направлении, делать какие-либо прогнозы о возможности широкого контрнаступления советских фронтов западные аналитики не решались.

Главные усилия в летней кампании 1942 года верховное командование Германии сосредотачивало в направлении Кавказа (директива ОКВ от 23 июля 1942). Оно замышляло силами группы армий «А» окружить и уничтожить советские войска, оборонявшиеся южнее и юго-восточнее Ростова и овладеть Северным Кавказом. Затем группе «А» предстояло разделиться на две группировки: одной из них ставилась задача обойти Главный Кавказский хребет с запада, захватив Новороссийск и Туапсе, а другой — наступать с востока, захватив Грозный и Баку. Одновременно с обходным маневром намечалось сломить оборону советских войск в центральной части Главного Кавказского хребта и выйти в районы Тбилиси, Кутаиси и Сухуми. Выйдя в Закавказье, противник намеривался парализовать базы Черноморского флота, установить непосредственную связь с турецкой армией, 26 дивизий которой были развернуты у границы СССР, а затем продолжить наступление на Ближний и Средний Восток. План германской операции по захвату Кавказа, основной целью которой было овладение нефтяными ресурсами — месторождениями Грозного, Баку и других источников получил название горного цветка с серебристыми листьями — «Эдельвейс».

Для выполнения этих задач были предназначены войска группы армий «А» (командующий генерал-фельдмаршал В. Лист), в составе 1-й и 4-й танковых, 17-й и 3-й (румынская) армий, части сил 4-го воздушного флота (167 тыс. человек, 4540 орудий и минометов, 1130 танков, до 1 тыс. самолетов). Этой группировке противника противостояли войска Южного фронта (командующий генерал-полковник Р. Я. Малиновский) в составе семи сильно ослабленных в боях общевойсковых армий, насчитывавших 112 тыс. человек, 169 орудий калибра 76 мм и выше, 17 танков и 130 самолетов 4-й воздушной армии. Они держали оборону по левому берегу Нижнего Дона от Верхнекурмоярской до Азова в полосе шириной до 320 км. На восточном берегу Азовского моря и Таманском п-ве были развернуты войска Северо-Кавказского фронта (командующий маршал С. М. Буденный), которому подчинялись в оперативном отношении соединения Черноморского флота и Азовской военной флотилии;

далее на юг до турецкой границы находились соединения Закавказского фронта (командующий генерал И. В. Тюленев). В ходе развернувшихся боев часть сил, имевшихся у Буденного и Тюленева, передавалась другим объединениям, находившимся на острие вражеского удара.

Советские войска перешли к обороне на кавказском направлении, подвергаясь непрерывным ударам противника и поэтому не могли полностью подготовить оборонительные позиции в инженерном отношении. Они испытывали острый недостаток боеприпасов и горючего. Тем временем, германские войска, перейдя 25 июля в наступление, быстро продвигались на юг. Форсировав Дон, они ставили задачу окружить отступающие силы Южного и Северо-Кавказского фронтов. Под натиском превосходящих сил противника войска Южного фронта вынуждены были начать отход на юг и юго-восток. За двое суток немецкие войска продвинулись вперед на 80 км. Их танковые и моторизованные дивизии вышли в задонские и сальские степи и на степные просторы Краснодарского края, создав угрозу прорыва вглубь Кавказа. По сути дела у германского командования имелся замысел повторить на юге России тот успех, который год назад был достигнут ими при разгроме 6-й и 12-й армий в Уманском котле. Моторизованные части вермахта превосходили стрелковые соединения РККА в подвижности и получали возможность обходить их, создавая капканы на пути отступления. Советское руководство, сознавая надвигающуюся угрозу, объединило войска Южного и Северо-Кавказского фронтов — в один Северо-Кавказский фронт под командованием Буденного. По приказу Ставки Буденный разделил свои силы на две оперативные группы — Донскую и Приморскую. Первая под командованием генерала Р. Я. Малиноского (51, 37 и 12-я армии) прикрывала ставропольское направление, вторая, под командованием генерала Я. Т. Черевиченко (18, 56, 47-я армии и отдельные корпуса) — приморское. В ее задачу входила оборона Таманского п-ва и Краснодарского направления. В конце июля войска Закавказского фронта, прикрывавшие частью сил границу с Турцией, приступили к занятию рубежей в северных предгорьях Кавказа по рекам Терек, Урух и перевалам Главного Кавказского хребта, а также к созданию многополосной обороны на направлении Грозный, Махачкала. Находившаяся в районе Грозного 44-я и только что сформированная 9-я армии были объединены в Северную группу Закавказского фронта (командующий генерал-лейтенант И. И. Масленников).

В конце июля советским войскам на кавказском направлении был зачитан приказ наркома обороны № 227, призванный укрепить стойкость частей и остановить натиск врага, но быстрого перелома в обороне добиться не удалось. Противник рвался к Сальску. Ему удалось отрезать основные силы 51-й армии и нарушить ее связь со штабом Буденного. В связи с этим армия была передана в состав Сталинградского фронта[81].

Ставка и командование советских фронтов принимала все меры, чтобы задержать врага. Были взорваны плотины на р. Маныч — разлившаяся вода (шириной несколько километров), равно как и усилившиеся налеты советской авиации не позволили группе «А» завершить задуманный план окружения. Общая военная ситуация на юге России также способствовала некоторой стабилизации положения Северо-Кавказского фронта. В связи с тем, что Паулюсу не удалось сходу прорваться к Сталинграду, верховное командование Германии повернуло 4-й танковую армию на восток, передав ее (без 40-го танкового корпуса) в состав группы «Б»[82].

Но враг, обладавший полной инициативой, по-прежнему был настроен на решительное наступление. Основная ударная сила группы «А» — 1-я танковая армия, использовав разрыв между 51-й и 37-й советскими армиями, в начале августа быстро продвинулась вперед на расстояние более чем 250 км. Противник неумолимо приближался к административным и промышленным центрам Северного Кавказа, в том числе к Майкопу — одному из ключевых объектов добычи и переработки советской нефти. Но немцы, стремившиеся захватить майкопские нефтепромыслы, были разочарованы — отступающие части РККА и подразделения НКВД сумели до такой степени разрушить скважины, что они не смогли быть отремонтированы даже спустя несколько месяцев после их захвата. О том, в какой критической и нервной обстановке происходили эвакуация и уничтожение оборудования сырьевых месторождений, вспоминал бывший в 1942 г. заместителем наркома нефтяной промышленности Н. К. Байбаков, одновременно возглавлявший в то время специальный штаба при наркомате:

«В один из тех жарких июльских дней меня вызвал в Кремль Сталин. Неторопливо пожал мне руку, взглянул на меня спокойно и просто негромким, вполне будничным голосом говорил:

— Товарищ Байбаков, Гитлер рвется на Кавказ. Он объявил, что если не захватит нефть Кавказа, то проиграет войну. Нужно сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам. И чуть ужесточив голос, добавил:

— Имейте в виду, если вы оставите немцам хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем. …После некоторой паузы снова добавил:

         — Но если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит, и мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем.

         …Я молчал, думал и, набравшись духа, тихо сказал:

 .— Но вы мне не оставляете выбора, товарищ Сталин.

Сталин слега остановился возле меня, медленно поднял руку и слегка постучал по виску:

— Здесь выбор, товарищ Байбаков. Летите. И с Буденным думайте, решайте вопрос на месте.

Вот так, с таким высоким отеческим напутствием я был назначен уполномоченным ГКО по уничтожению нефтяных скважин и нефтеперерабатывающих предприятий в Кавказском регионе, а если потребуется, и в Баку».

В ГКО была создана группа специалистов для проведения особых работ на промыслах Северного Кавказа. Было решено при приближении врага демонтировать и вывезти все ценное оборудование, второстепенные предприятия уничтожить сразу, но на богатых нефтью месторождениях вести работы до последней минуты. Задание Ставки и ГКО было выполнено. Страна получала горючее с майкопских нефтяных скважин буквально под носом у противника. А многие ценные промышленные объекты, как, например, Апшеронскую электростанцию, взрывали уже под автоматным и пулеметным огнем врага[83].

Общая ситуация на кавказском направлении в начале августа 1942 г. продолжала ухудшаться. Немцы смогли отбросить соединения левого крыла Северо-Кавказского фронта, где оборонялись 18-я и 56-я армии Приморской группы войск. Подавляющее превосходство в силах (в танках абсолютное) позволило 17-й немецкой армии быстро продвинуться на Краснодар, а 1-й танковой армии на Армавир и Майкоп. Советские части отошли на левый берег р. Кубань, не смогли здесь закрепиться и продолжали отступление. Немецким войскам удалось 5 августа захватить Ставрополь, 10 августа — Майкоп, 12 августа — Краснодар и Пятигорск. Захват Майкопа означал, что противник может быстро прорваться через горы вдоль железной дороги на Туапсе, рассечь надвое Приморскую группировку советских войск. Ставка ВГК резонно опасалась, что падение приморского города Туапсе создаст ловушку для 47-й армии и всех сил в районе южнее Краснодара. Они будут либо уничтожены, либо попадут в плен. В последующем, угрозе захвата — вплоть до турецкой границы — подвергалось все черноморское побережье СССР. Это привело бы к фатальным последствиям для всей обороны Кавказа, охвату главных группировок РККА на этом театре и возможной быстрой потере основных месторождений сырья, без которых продолжение эффективного сопротивления германскому агрессору было под большим вопросом.

Оборона Туапсе — города воинской славы России — стала одним из решающих моментов в обороне Кавказа. В течение нескольких недель героические защитники города сдерживали неоднократно превосходящие силы противника. Враг потерял на этом направлении более 50 тыс. солдат и офицеров, но так и не смог сломить советское сопротивление. Таким образом, попытка группы «А» сходу прорваться к побережью Черного моря (до которого оставалось всего несколько десятков километров) через предгорья западной части Главного Кавказского хребта успеха не имела.

Бои с 25 июля до 17 августа 1942 г. составили первый этап обороны Кавказа. Советские войска потерпели поражение и были отброшены от Дона и Кубани к западным предгорьям Главного Кавказского хребта. Однако постепенно наступление частей вермахта теряло темп. Выйдя к хребту, противник оказался перед новым препятствием, созданным самой природой. Война в условиях горной местности приобрела вязкий, затяжной, но от этого не менее ожесточенный и кровопролитный характер.

Оккупировав значительную территорию Кубани и Ставрополья, противник рассчитывал одновременно получить солидный трофей в виде масштабной эксплуатации ресурсов этого региона. Но широкие планы натолкнулись на жесткую действительность. Кубанская земля, которая дала в годы войны фронту около 1 млн бойцов, буквально горела под ногами у оккупантов. Многие жители ушли в армию добровольцами — они воевали, в том числе в прославленном 4-м Кубанском казачьем кавалерийском корпусе. Оставшееся под пятой захватчиков население в большинстве своем ненавидело злейшего врага. Тысячи людей вступали в партизанские отряды и подпольные группы. Кубань стала местом дислокации Южного штаба партизанского движения, который координировал партизанскую борьбу на всей территории Кавказа. Несмотря на жестокие репрессии, кубанцы при первой возможности совершали диверсии, налеты на гарнизоны противника, уничтожали его транспортные коммуникации. На земле Кубани враг потерял 300 тыс. своих солдат и многие тысячи единиц различной техники. Немецкое командование применяло против бойцов сопротивления и простых граждан звериные меры подавления. На оккупированной территории края в годы войны было расстреляно, задушено газом, повешено 61 тыс. человек, и только в одном Краснодаре уничтожено — 13 тыс. чел., то есть каждый десятый житель города[84].

Чувство святой мести за горе, принесенное на их землю, в равной мере присутствовало у большинства населения северокавказских регионов, в том числе жителей Ставрополья. На фронт в годы войны было направлено 320 тыс. ставропольцев. В крае была развернута одна из самых мощных в стране госпитальных баз, а его продовольственные ресурсы снабжали действующую армию с начала и до конца войны. Мужество и героизм проявили воины–ставропольцы при защите Марухского, Клухорского, Санчарского и других перевалов Главного Кавказского хребта. Когда враг пришел на их землю, они вступали в партизанские отряды и продолжали бороться с оккупантами. 31,6 тыс. мирных жителей края погибло от рук захватчиков[85]. Всего за первые пять месяцев Великой Отечественной войны на Северном Кавказе было призвано в армию 1,2 млн человек — людей из наиболее работоспособной части населения, включая колхозников-механизаторов и трудящихся нефтеперерабатывающих предприятий. Свой воинский долг честно выполняли представители горских народов: дагестанцы, чеченцы, ингуши, кабардинцы, балкарцы, черкесы, карачаевцы и другие. Они не жалели своих жизней ради достижения общей победы над врагом. Тем более обидным для них было принятое ГКО в начале 1943 г. постановление о демобилизации из действующей армии всех подозреваемых в неблагожелательности. На них был навешен ярлык в возможном пособничестве противнику. Но для большинства воинов этот шаг был в высшей степени несправедливым и преступным. Возвращавшиеся с фронта бойцы и командиры (всего за 1943–1944 гг. было демобилизовано 157 тыс. представителей различных национальностей Советского Союза, в том числе около 6 тыс. офицеров) подвергались репрессиям, высылались в малообжитые регионы Средней Азии, другие отдаленные районы СССР. Только чеченцев было отозвано с фронта 710 офицеров и 8134 сержантов и рядовых. Многие из них имели боевые награды, неоднократные ранения. Однако их снимали с довольствия и зачисляли в разряд спецпереселенцев[86]. Одновременно шло переселение на восток сотен тысяч мирных граждан — жителей северокавказских автономных республик, большинство из которых были ни в чем не повинны, а напротив, честно трудились на благо обороны.

Поводом для эскалации репрессивной политики сталинского режима, переселения целых народов стала активизация бандитского подполья на территории Северного Кавказа в 1942– 1943 гг. На этот раз советские военные части и подразделения НКВД боролись против бандитских формирований, организованных националистами на территории Чечено-Ингушской, Кабардино-Балкарской АССР и в ряде других областей Северного Кавказа. Подняли голову и некоторые представители казачества, которые в мирное время, мягко говоря, недолюбливали советскую власть за жестокие методы руководства и насильственную коллективизацию, а теперь желали выступить в составе автономных легионов бок о бок с «победоносным вермахтом». Факты предательства своей общей Родины, действительно, имели место. В северокавказском регионе действовало несколько десятков крупных националистических отрядов, нарушавших снабжение советских войск, убивавших из-за угла бойцов и командиров Красной Армии. Бандиты не скрывали своего желания поскорее встретиться с немецкими частями и вместе с ними вести борьбу против советской власти. Но большинство горцев и казаков в то время не поддержали национальных и религиозных экстремистов. Напротив, они активно участвовали в борьбе с немецкими оккупантами, вступали добровольцами в ряды Красной Армии. Однако за сотрудничество с противником предателей, к сожалению, пострадали и ни в чем не виновные граждане. Многие народности Северного Кавказа (сотни тысяч человек — чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев и других) были высланы в 1944 г. в Среднюю Азию и оставались там, в тяжелых условиях проживания вплоть до конца 1950-х годов. Постепенное возвращение на родину уцелевших переселенцев стало происходить лишь после смерти Сталина, тогда как осуждение политики репрессий против целых народов стало фактом только в конце 1980-х годов.

С 18 августа 1942 г. войска группы армий «А» продолжили свою операцию. Теперь германское командование попыталось организовать наступление в центральной части Кавказского хребта, пробиться через горы западнее Эльбруса и выйти к Тбилиси. Первоначальные успехи 49-го немецкого горного корпуса позволили врагу захватить ряд перевалов на сухумском направлении, сбить со своих позиций малочисленные советские подразделения и выйти к южным склонам Эльбруса. Группа немецких альпинистов из числа военнослужащих горных частей установила 21 августа флаг со свастикой на вершине этого пика. Флаг в последующем был сброшен советскими альпинистами, но в то время главную опасность представлял не этот пропагандистский демарш, а клинья немецких ударов, направленные на Гудауту, Гагры и Сухуми. Германский успех мог привести здесь к окружению нескольких советских армий и выходу в Закавказье.

Реальность прорыва противника на южные склоны Главного Кавказского хребта беспокоила Ставку ВГК. 23 августа в Сухуми был направлен член ГКО Л. П. Берия — могущественный сталинский помощник и беспрекословный исполнитель, равно как и инициатор самых жестких приказов. Советские войска получали значительные подкрепления. Они усиливались подразделениями НКВД и отдельными горно-стрелковыми отрядами, бойцы которых обладали навыками альпинистов. Все это не позволило вражеским частям прорваться к Черному морю, они вынуждены были закрепиться на захваченных горных перевалах.

В конце августа группа армий «А» предприняла попытку прорваться к кавказским нефтяным источникам на своем левом фланге. Танковая армия Клейста, усиленная 40-м танковым корпусом, нанесла удар в направлении Моздока и Владикавказа (Орджоникидзе). Советские части мужественно и умело оборонялись, используя в полной мере условия местности, трудности преодоления противником многочисленных водных преград, лежавших у них на пути, растянутость его коммуникаций. Ожесточенные бои завязались на подступах к р. Терек. Все большую роль в срыве германских планов стала играть советская авиация, получавшая преимущество по мере усиления частей ВВС РККА.

Тем не менее, Клейсту удалось обойти советскую оборону, наступая вдоль Терека и 25 августа овладеть Моздоком. Но взять Владикавказ и продвинуться дальше Малгобека ему так и не удалось. Советские войска 9-й и 37-й армий, а затем своевременно выдвинувшиеся в этот район соединения 44-й армии сдержали вражеский натиск. Попытка немцев выйти к Владикавказу через так называемые Эльхотовские ворота (узкое ущелье, пересекающее Сунженский хребет), наткнулась на развитую систему инженерных сооружений, минные поля и другие заграждения. Организованные советским командованием контрудары вынудили противника остановиться и организовать пополнение для своих потрепанных частей. Советские войска, прикрывавшие грозненское и владикавказское направление были объединены вскоре в Северную группу войск Закавказского фронта под командованием генерала И. И. Масленникова.

В течение всего сентября не прекращались ожесточенные бои за г. Малгобек. После захвата города немцы собирались немедленно использовать для своих нужд нефтяные месторождения, находившиеся в этом районе. Советская сторона стремилась этого не допустить. На подступах к Малгобеку частями РККА и местными жителями были созданы серьезные укрепления. Город непрерывно обстреливался, в нем не затухали пожары, но танковые атаки врага не приводили к желаемому результату. Разрушенные кварталы неоднократно переходили из рук в руки. 5 октября 1942 г. противник все же занял большую часть города, но нефтепромыслы к тому времени были полностью уничтожены. Воспользоваться нефтью врагу так и не удалось. Вскоре бои здесь приобрели позиционный характер. Германское командование, очевидно, потеряло здесь свой последний шанс сходу выйти к главным кавказским нефтяным источникам. Неспособность германского командования одержать быстрые победы в сражениях за Малгобек и Орджоникидзе, по сути, означала срыв его решительной попытки завладеть нефтью грозненских месторождений, а затем выйти к Баку. Вражеское наступление на левом фланге группы «А» захлебнулось на рубеже реки Терек. Гитлер был взбешен. Он приказал начальнику штаба оперативного руководства ОКВ генералу А. Йодлю вылететь на место и разобраться с обстановкой. Вопреки ожиданиям фюрера, Йодль не просто поддержал В. Листа, поставив под сомнение возможность дальнейшего наступления, но и предложил, не дожидаясь худших последствий, отвести назад горный корпус. В ответ на это Гитлер не придумал ничего лучшего, как сместить Листа и самому формально возглавить группу «А». Досталось и Йодлю, которого также чуть не уволили из-за высказанного «ошибочного» мнения. В порыве гнева, фюрер припомнил ему прошлогодние проступки. На совещании с фельдмаршалом В. Кейтелем 18 сентября он заявил, что работа с помощниками не возможна без их лояльности, «не говоря уже о том, что Йодль не крепкий человек. Именно он прошлой зимой выдвинул предложение о разрешении главной задачи, — немедленно отойти назад. Послушавшись его, мы потеряли бы все. И тогда он представлял не мое мнение, которое ему было хорошо известно, а наоборот, мнение слабых личностей — фронтовиков… что совершенно недопустимо». Кейтель, боявшийся ослушаться своего фюрера, поддакивал ему, утверждая, что Йодль, будучи его помощником, неоправданно стал выступать на первый план «брал на себя больше, чем было на него возложено»[87]. Таким образом, Гитлер опять, как и зимой 1941–1942 г., видел причину своих неудач в некомпетентных действиях своих генералов — «слабых личностях», которые только и делают, что предлагают отступать. Вера в свою полководческую исключительность оставалась в нем непоколебимой. Что бы ни случилось, считал он, Кавказ будет покорен. И произойдет это под его гениальным руководством. Однако такая вера не учитывала объективных обстоятельств, сложившихся на фронте, возросшее сопротивление Красной Армии. История сыграла с фюрером третьего рейха злую шутку. Уже после войны выжившие немецкие генералы стали обвинять Гитлера во всех без исключения военных неудачах, стыдливо оставляя за скобками свои собственные ошибки.

Одновременно с немецким ударом на левом фланге группы «А» германское командование продолжило натиск на приморском участке 17-й армии генерала Р.Руоффа. С 19 августа противник повел решительное наступление на Новороссийск. Падение города могло означать новую смертельную угрозу не только для 47-й армии Северо-Кавказского фронта, но и всех советских войск оборонявших западные склоны Кавказского хребта. Попытка немцев прорваться в Новороссийск с ходу не удалась. Но 28 августа, возобновив наступление, германские части сумели прорвать левый фланг советской 47-й армии и 31 августа выйти к побережью Черного моря, захватив Анапу. Советские соединения, отступая, оставили Таманский полуостров, куда 1–2 сентября высадились шесть немецких дивизий из Крыма. Ставка ВГК принимала экстренные меры для переброски резервов и пополнения войск, но перевес в силах оставался на стороне наступавших. С целью улучшения управления войсками советское командование пошло на ряд преобразований. Так, Северо-Кавказский фронт был преобразован в Черноморскую группу войск Закавказского фронта (12,18, 47, 56-я армии) под командованием генерала Я. Т. Черевиченко. Командующим фронтом остался генерал И. В. Тюленев[88].

Число защитников Новороссийска не превышало тогда 15 тыс. чел. В сентябре бои за Новороссийск достигли крайней степени ожесточения. Следствием удара 5-го армейского корпуса немцев стал отход советских частей из большей части этого города-порта. Но войскам 47-й армии удалось закрепиться в заводских районах и блокировать дорогу вдоль моря. Попытка обойти советскую оборону через горы, предпринятая 3-й румынской горной дивизией, окончилась в 20-х числах сентября полным провалом. Дивизия была окружена и почти полностью уничтожена. Силы немцев и их союзников неуклонно истощались, они вынуждены были вести ожесточенные бои с контратакующими соединениями Красной Армии, а в дальнейшем и с героическим десантом, высадившимся с моря на подступах к Новороссийску и занявшим небольшую территорию, прозванную вскоре «Малой землей».

Встретив упорство советских войск на приморском направлении, германское командование решило в начале октября попытаться отрезать советскую группировку новым ударом через западную часть Кавказского хребта. Привлеченные к наступлению горные егеря смогли выйти в тыл 18-й советской армии и нанести ей серьезный урон. Неудачные действия командования Черноморской группы и выход врага на ближние подступы к городу Туапсе привели к смене командования. Вместо Черевиченко Черноморскую группу теперь возглавил генерал И. Е. Петров, ранее оборонявший Севастополь, а на должность командующего 18-й армии был назначен генерал А. А. Гречко. Подход свежих советских частей позволил стабилизировать ситуацию под Туапсе, где бои приняли позиционный характер.

Заключительный акт драматических сражений на фронте наступления германской группы «А» на владикавказском и грозненском направлениях развернулась в конце октября 1942 г. Следует отметить, что советское командование весьма опасалось немецкого удара с плацдарма на южном берегу Терека в районе Малгобека. Ставка планировала провести собственную операцию силами 9-й армии с целью отбросить врага и восстановить линию фронта по течению реки. Однако противник опередил командование РККА. С 25 октября румынские, а затем и немецкие части начали наступление западнее Моздока и Малгобека на Нальчик. Фланг 37-й советской армии оказался под угрозой, и она вынуждена была отойти. 27 октября пал Нальчик, а в начале ноября немецким танкам оставалось преодолеть всего 15 км, чтобы ворваться во Владикавказ. Захват этого города мог означать, что вермахт овладеет ключами к важнейшей транспортной магистрали Кавказа — Военно-Грузинской дороге. Положение было критическим. Но именно в этот момент командующий Закавказским фронтом Тюленев приказал перебросить на владикавказское направление стрелковый корпус, танковую бригаду, а затем и другие соединения, ранее предназначенные для нанесения контрудара по немецкому плацдарму южнее Терека. Начавшееся 6 ноября советское наступление привело к крупному успеху. Одна из германских танковых дивизий была охвачена с трех сторон. Для отступления у нее оставался лишь узкий коридор. Бросая технику и вооружение, немцы поспешно бежали. Разгром ударных сил группы «А» был более чем очевидным — враг оставил на поле боя около 150 танков, более 2,3 тыс. автомашин, другое имущество. Оседлать транспортную коммуникацию, ведущую в Закавказье и выйти к основным нефтепромыслам, германскому командованию не удалось. 1-я танковая армия вермахта вынуждена была перейти к обороне.

К концу декабря 1942 г. войска вермахта и их союзников окончательно исчерпали свой наступательный пыл в сражениях за Кавказ. Враг удерживал занятую важную в хозяйственном и стратегическом отношении Кубанскую область, но выполнить поставленные перед ними задачи по захвату важнейших нефтяных месторождений СССР и прорыву на Ближний Восток он оказался не в состоянии. Немцев не пропустили через горные перевалы в Закавказские республики, а ущелья, ведущие к Черноморскому побережью, прежде всего к Туапсе, были надежно блокированы. Соединения вермахта и его союзников были вынуждены вести тяжелые позиционные бои со все более усилившимися советскими армиями. Не оправдались также надежды гитлеровцев на то, что кавказцы отпадут от семьи народов Советского Союза и охотно станут помогать Германии в «освобождении» от коммунистического режима. Мудрость большинства горцев в полной мере проявилась в критической ситуации. Они понимали, что победа нацистского рейха ведет не только к гибели советского строя, но и порабощению, превращению в рабскую силу для рейха всех граждан СССР. Их выбор был защищать общую Родину.

К началу декабря 1942 г. Красная Армия нанесла большой урон войскам немецкой группы армий «Б» под Сталинградом и окружила ее 6-ю армию. Немецкое командование, остро нуждавшееся в пополнении своих сил на сталинградском направлении, приняло решение перебросить туда часть сил группы армий «А». 28 декабря главное командование сухопутных войск (ОКХ) отдало группе армий «А» приказ начать отступление до линии Армавир — Сальск и там соединиться с войсками 4-й танковой армии, действовавших южнее Сталинграда. При отступлении немецким войскам предписывалось применять тактику «выжженной земли», т.е. уничтожать и разрушать города, села, мосты, железнодорожные пути, вывозить с собой награбленное имущество и продовольствие. 1 января 1941 г. начала отступление 1-я танковая армия вермахта.

В тот же день окончился оборонительный и начался наступательный период битвы советских войск за Кавказ. По решению Ставки ВГК войска Южного фронта генерал-полковника А. И. Еременко (создан 1 января 1943 г. на базе Сталинградского фронта), развивая успех контрнаступления под Сталинградом, перешли в наступление главными силами из района Котельниковский на Ростов и частью сил на Тихорецк. Черноморская группа войск Закавказского фронта получила приказ наступать навстречу войскам Южного фронта — на Краснодар и Тихорецк. Северная группа войск (с 24 января преобразована в Северо-Кавказский фронт) должна была преследовать немецкую 1-ю танковую армию и наносить ей удары, наступая в направлении Моздок, Прохладный, Армавир.

Подвиг бойцов и командиров Красной Армии, представителей многих национальностей, грудью вставших на защиту своей страны в ходе оборонительных операций 1942 года, сорвал немецкий план порабощения Кавказа («Эдельвейс»), не позволил германскому командованию в самый критический период обороны Сталинграда перебросить туда дополнительные силы. Переход германских войск к обороне на Кавказе, а также начавшееся успешно советское контрнаступление под Сталинградом означало, что в Великой Отечественной войне произошли коренные изменения, настал кульминационный и поистине переломный момент в смертельной борьбе против фашистской агрессии. Последующее быстрое продвижения Красной Армии от берегов Волги на запад создавало для Красной Армии хорошую возможность для нанесения врагу решительного поражения на всем южном фланге советско-германского фронта. В перспективе оно вело не только к быстрому отступлению немецкой группы армий «А», но и ее полному уничтожению в гигантском котле на Северном Кавказе, полях Кубани и Ставрополья. Такая задача казалась Ставке ВГК вполне выполнимой накануне нового 1943 года.